Сообщение Хебекука Джефсона - Страница 10

Мы уже отошли от судна ярдов на сто, когда рулевой поднял руку. Гребцы замерли и прислушались. В ночной тишине я услышал приглушенные стоны, а затем всплески воды. Это все, что я знаю о злосчастной судьбе моих товарищей по путешествию. Сразу после этого позади нас появилась большая лодка. Брошенное судно медленно покачивалось на волнах. Дикари ничего не взяли с корабля. Они выполнили дьявольскую операцию с такой пристойностью и торжественностью, словно это была какая-то религиозная церемония.

Первые бледные лучи рассвета уже забрезжили на востоке, когда мы прошли полосу прибоя и достигли берега. Человек шесть негров остались у лодок, а все остальные направились к песчаным холмам. Они вели меня с собой и обращались со мной мягко, даже почтительно.

Идти было трудно. На каждом шагу ноги по щиколотку увязали в рыхлом, зыбучем песке. Я был полумертв от усталости, когда мы подошли к туземной деревне, или, вернее, городу - таким большим оказалось это поселение. Жилища представляли собой конические сооружения, вроде ульев, из спрессованных морских водорослей, скрепленных примитивным известковым раствором. Это объяснялось, конечно, тем, что на побережье на многие сотни миль вокруг нельзя было найти ни щепки, ни камня.

В городе нас встретила огромная толпа мужчин и женщин. Они колотили в тамтамы, выли и визжали. Шум особенно усилился, когда они увидели меня. По моему адресу посыпались угрозы, но несколько слов, брошенных конвоирами, сразу утихомирили сборище. Воинственные крики и вопли сменились шепотом изумления, и вся огромная, густая толпа, окружив кольцом меня и моих конвоиров, направилась по широкой центральной улице города.

Мой рассказ и без того может показаться странным и неправдоподобным, особенно людям, которые меня не знают. Но факт, о котором я сейчас расскажу, вызвал сомнения даже у моего шурина, оскорбившего меня своим недоверием. Я могу только в самых простых словах описать то, что произошло, и высказать уверенность, что случай и время докажут мою правоту.

В центре главной улицы стояло большое здание такой же примитивной постройки, как и все остальные, только гораздо выше других. Его окружала ограда из прекрасно отполированного эбенового дерева, а рамой для его дверей служили два великолепных слоновых бивня, врытых в землю и соединяющихся вверху. Дверной проем был задрапирован тканью местной выделки, богато вышитой золотом.

К этому внушительному зданию и направилось наше шествие. У ворот ограды толпа остановилась, и люди присели на корточки. Старцы и вожди племени ввели меня внутрь ограды. Горинг не только сопровождал нас, но, по существу, руководил всей процедурой.

Как только мы приблизились к занавесу, закрывавшему вход в храм (судя по всему, это был именно храм), с меня сняли шляпу и ботинки и лишь после этого ввели в помещение. Впереди шел почтенный старый негр, в руках у которого был отобранный у меня камень. Лучи тропического солнца, проникая сквозь длинные щели в крыше здания, слегка освещали храм, образовывая на глиняном полу широкие золотистые полосы, перемежающиеся полосами темноты.

Внутри храм был даже обширнее, чем это казалось снаружи. На стенах висели циновки местной работы, раковины и другие украшения, но в целом огромное помещение выглядело пустым, если не считать единственного предмета в центре храма. Это была гигантская фигура негра - я чуть было не принял ее за живого человека исполинского роста, короля или верховного жреца. Лишь подойдя поближе, я заметил, как отражается от фигуры свет, и убедился, что передо мной статуя, с необычайным мастерством высеченная из блестящего черного камня.

Меня подвели к идолу, ибо это изваяние вряд ли могло быть чем-нибудь другим, и, внимательно к нему приглядевшись, я обнаружил, что у статуи было отбито ухо, хотя других повреждений не было. Седовласый негр, державший мой сувенир, встал на маленький стул, вытянул руку и приложил черный камень Марты к голове статуи. Не оставалось никаких сомнений, что камень некогда составлял одно целое с головой истукана. Осколок так хорошо подошел к месту, от которого был отбит, что, когда старик отнял руку, ухо продержалось еще несколько секунд, прежде чем упало в его раскрытую ладонь. При виде этого присутствующие с восклицаниями благоговейного восторга распростерлись на полу, а толпа снаружи, узнав о результатах, разразилась дикими криками и приветственными воплями.

В одно мгновение я превратился из пленника в полубога. Меня снова, на этот раз с триумфом, провели через город. Люди проталкивались вперед, чтобы прикоснуться к моей одежде и собрать пыль, по которой ступали мои ноги. Мне отвели одну из самых больших хижин и подали угощение из всевозможных местных деликатесов.

Но я по-прежнему не чувствовал себя свободным, ибо у входа в мою хижину была поставлена стража - вооруженные копьями воины. Весь день я строил планы побега, но ни один из них не казался мне осуществимым. По одну сторону лежала огромная безводная пустыня, простиравшаяся до Тимбукту, по другую - море, в которое никогда не заглядывали корабли. Чем больше я размышлял над этой проблемой, тем меньше у меня оставалось надежд.

Я и не подозревал, как близко было мое освобождение.

Спустилась ночь, и крики негров постепенно затихли. Я лежал на разостланных для меня шкурах и все еще размышлял о своей судьбе, когда в хижину бесшумно вошел Горинг. В первую минуту я подумал, что он пришел сюда, чтобы расправиться со мной - последним живым человеком с корабля, и, вскочив на ноги, приготовился дорого продать свою жизнь. Но Горинг только улыбнулся и знаком предложил мне лечь на прежнее место, а сам уселся на другом конце моего ложа.